Сестра
— Ты веришь в судьбу?
— Нет, а ты?
— Не знаю…
Мы лежали на полу в гостиной, и смотрели в потолок. По комнате с раздражающим жужжанием летала муха. На улице было слишком жарко, а дома слишком скучно. Разговаривать было слишком обыденно, а молчать — слишком угнетающе. Все было не то. Я вытянул руки в стороны, и моя правая ладонь уперлась ей в макушку.
— Ай, волосы, — вознегодовала она.
Не понимаю, как девушки живут с такими длинными волосами. Их надо сушить, расчесывать, укладывать. Они просто герои. Наши милые герои. Я почувствовал себя чудовищем, когда таким легким, невольным движением сделал ей больно.
— Прости, — пробасил я, убрав руку.
Она хихикнула, и, подняв руки, потянулась ими к люстре. Ее тонкие пальцы начали что-то рисовать в воздухе.
— А давай напьемся! — вдруг сказала она.
Ее реплика показалась мне такой забавной и абсурдной, что я громко засмеялся, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы остановиться.
— Что смешного? Я уже взрослая.
Она поднялась на локтях, и ее лицо нависло над моим. Темные волосы закрыли мою голову подобно балдахину.
В ее глазах я видел совсем еще детские искорки. Они потухали, секунда за секундой, я полагаю, из-за того, что я молчал.
— Тогда иди и помой посуду, — отозвался наконец я.
Она, фыркнув, откинулась на спину. При этом ее волосы полностью закрыли мое лицо. Мне стало трудно дышать. Я резко сел, отряхнувшись от ее каштановой гривы.
— Ну, вставай, скоро мама придет.
— Не хочу. — она показала мне язык.
— Потрясающе, мне придется объяснять маме, почему ее дочь лежит на полу, в то время как ее страший брат делает уборку.
— А что такого? Что за патриархат вообще? — заныла она.
Я не стал ничего отвечать, встал, и пошел на кухню. То ли звон посуды поспособствовал пробуждению совести в сердце этой маленькой вредины, то ли просто в гостиной стало настолько скучно, но вскоре за спиной я услышал шаркающие шаги.
— Отойди, я сама. — меня нагло толкнули в бок.
Я отошел и стал наблюдать, как ее маленькие руки старательно чистят кружку. Я просто стоял и думал. Думал обо всем. Ее неуклюжие, но деловитые движения умиротворяли меня. До сих пор я вижу ее образ перед глазами. У меня нет никого, кто был бы мне так близок.